Толстой Лев Николаевич

Простой смысл пишет:Сужу поверхностно, потому что не являюсь поклонницей его вероучения. Насколько знаю, он своё вероучение основывал на канонических евангелиях, а ветхий завет отрицал вообще... Поэтому и провожу такие параллели. Каббала - это ветхий завет, уровень закона, суда.
христианство - новый завет, уровень любви.
Его принцип - непротивление злу насилием - чисто христианский. Хотя и суть самого христианства он свёл к нравственному аспекту земной жизни человека(если не ошибаюсь).
поэтому ничего особо ценного в его вероучении, честно говоря, не вижу.
Хотя может Вы и откроете нам здесь что-то новое о Толстом. это было бы интересно.

полагаю, что в таком случае, для Вас самым новым будет взять, что-нибудь из собрания его сочинений и почитать.
Уточните для себя из его работ сами - что он отрицал и что на чем основывал.

судить об уровнях .... на этом форуме вы найдете немало, весьма насыщенных тем, где множество рассуждений и бесед на темы уровней каббалы, иудаизма, христианства, и  прочего.

эту тему, прошу подобным флудом не заполнять.

к упомянутому Вам принципу непротивления злу насилием только могу упомянуть  пару принципов выраженных , среди прочих, Бааль Суламом

"известно, что в духовном нет насилия, и каждому дается по его желанию. Ведь духовное — источник жизни и наслаждения, а как можно дать насильно что-то доброе?"

и 

«велико то учение, которое приводит к практическим действиям»

только,прошу Вас, не пишите, в ответ на эти цитаты, пояснения про практические действия со светами, махсомами, экранами, и прочим.
пускай эта Вашы практические действия (а я уверен что они у вас есть, раз вы так судите об уровнях каббалы, ветхого завета и христианства) останется Вашей тайной (ну по крайней мере в этой теме), а то уже наслушались.

вообще на эту тему Лев Николаевич (насколько принцип непротивления стоит относить ко внутреннему и насколько к внешним действиям), в достаточном объеме выразил на страницах его работы - "В чем моя вера"
ее можно прочитать в томе 23 ПСС - 
http://tolstoy.ru/creativity/90-volume-collection-of-the-works/699/



убедительно прошу Вас, Простой смысл, на тему уровней, работ со светами и экранами, и прочих много страничных выяснений, подыскать себе другую, подходящую тему на форуме, их тут достаточно.
у меня нет настроения тратить время на это.

Мир это огромный храм, в котором свет падает в середине. Все люди, любящие свет, стремятся к нему и с разных сторон мира собираются в середине и соединяются. Единение достигается только тогда, когда ищут не единения, а истины. Обыкновенно люди собираются в темных приделах и, имея целью единение, сгоняют, привлекают к себе людей. Но в другом приделе другие люди делают то же.
Ищи истину и найдешь единение. Ищи единения и удалишься от истины.

Лев Толстой - дневник.

В связи с тем, что при чтении дневников Льва Николаевича накопилось некоторое количество цитат (которые изначально выделял для себя, без какой-либо цели), решил поделиться ими с желающими, объединив все извлечения в один документ.

Извлечения начинаются с записи сделанной Толстым в 1854 году:

Невольно, какъ только я остаюсь одинъ и обдумываю самаго себя, я возвращаюсь къ прежней мысли — мысли объ усовершенствованіи; но главная моя ошибка — причина, по которой я не могъ спокойно идти по этой дорогѣ — та, что я усовершенствованіе смѣшивалъ съ совершенствомъ. Надо прежде понять хорошенько себя и свои недостатки и стараться исправлять ихъ, а не давать себѣ задачей — совершенство, котораго не только невозможно достигнуть съ той низкой точки, на которой я стою, но при пониманіи котораго пропадаетъ надежда на возможность достиженія.

и заканчиваются записью 31 октября 1910 года, записанной Александрой Львовной Толстой со слов Льва Николаевича:

Богъ есть то неограниченное Все, чего человѣкъ сознаетъ себя ограниченной частью. Истинно существуетъ только Богъ. Человѣкъ есть проявленіе Его въ веществѣ, времени и пространствѣ. Чѣмъ больше проявленіе Бога въ человѣкѣ (жизнь) соединяется въ проявленіяхъ (жизнями) другихъ существъ, тѣмъ больше онъ существуетъ. Соединеиіе этой своей жизни съ жизнями другихъ существъ совершается любовью. Богъ не есть любовь, но чѣмъ больше любви, тѣмъ больше человѣкъ проявляетъ Бога, тѣмъ больше истинно существуетъ. Астапово, 31 окт. 1 ч. 30 дня.

Богъ, если мы хотимъ этимъ понятіемъ уяснить явленія жизни, то въ такомъ пониманіи Бога и жизни не можетъ быть ничего основательнаго и твердаго. Это одни праздныя, ни къ чему не приводящія разсужденія. Бога мы познаемъ только черезъ сознаніе Его проявленія въ насъ. Всѣ выводы изъ этого сознанія и руководство жизни, основанное на немъ, всегда вполнѣ удовлетворяетъ человѣка и въ познаніи самого Бога и въ руководствѣ своей жизни, основанной на этомъ сознанiи.

Отдельные извлечения, собранные вместе, доступны для скачивания по ссылкам:

PDF (5,5 Mb) - 
https://yadi.sk/i/c8g--OnOg486a

FB2 (2,5 Mb) для мобильных устройств -
https://yadi.sk/i/UHwUJ8hVg486K


хотя конечно же, если Вам это покажется интересным, то порекомендую не задерживать свое внимание на этих извлечениях, а обратится непосредственно к самим дневникам (и публицистическим работам Льва Николаевича)

Совершенно не важно, кто вы: христианин, буддист, конфуцианец или таосист или мусульманин. Внешнего авторитета, которому человек был бы обязан верить, нет, но у каждого должна быть своя религия, т. е. разумное объяснение и определение его жизни. Такое разумное объяснение своей жизни всякий может найти в своей собственной религии. Во всех религиях это объяснение одно и то же, и заключается оно в следующем: человек — слуга высшей силы, которую называют богом, и должен исполнять волю этой силы. Воля этой силы есть единение всех людей, которое может быть достигнуто через любовь. Кто выполняет это, тот не знает зла ни при жизни, ни по смерти. Истина эта заключается во всех больших религиях: в браминстве, в буддизме, в конфуцианстве, в таосизме, иудействе, христианстве, магометанстве и не нуждается ни в каком авторитете для своего признания, потому что сама она заключает в себе высший авторитет, какой только может существовать, — одобрение собственной совести. Только такая религия может освободить людей от зла, которое теперь они сами для себя создают. Поэтому я убежден, что разрушение всех предрассудков, искажающих всякую религию и распространение этой единственной общей религии, есть первая и главнейшая обязанность каждого человека. Поэтому я и пишу вам.

Лев Толстой - X. С. Тамуре (H. S. Tamura).
1905 г. Марта 1/14. Ясная Поляна.

Наблюдая жизнь человеческую, нельзя признать свободу воли; сознавая же свою жизнь, нельзя не признать ее.
Какой из двух голосов вернее?
В первом случае я сужу во времени, во втором — вне времени (в момент настоящего). Время же есть только средство мышления.

Лев Толстой - П. С. Анненкову.
1908 г. Ноября 6. Я. П.

пожалуй к этой заметке следует добавить такую запись из дневника ЛНТ:

“Время и пространство суть ограничения нашего существа. Как ограничение нашего существа, пространство есть наша невозможность обнять все существующее: а мы познаем только все то, что из существующего открывается нашим 5 чувствам. Соединяем же в одно все существующее мы посредством разума, который признает существующим все то, что он познает 5-ю чувствами. Как ограничение нашего существа, время есть наша невозможность видеть, познавать все наше существо и весь мир: а мы познаем его только в последовательных состояниях. Духовное же существо наше посредством воспоминания соединяет во едино все эти последовательныя состояния, признавая все их, от детства до старости, одним собою.
Не будь воспоминания и разума, жизнь наша была бы одно состояние одного своего существа.”

"Жизнь наша дурная. Отчего? Оттого, что люди дурно живут. А дурно живут люди оттого, что люди плохи. Как же помочь этому делу? Переделать всех плохих в хороших людей так, чтобы они жили хорошо, мы никак не можем, потому что все люди не в нашей власти. Но нет ли среди всех людей таких, которые были бы в нашей власти и которых бы мы могли переделывать из плохих в хороших? Поищем. Если хоть одного такого мы переделаем из дурного в хорошего, то все-таки на одного меньше будет плохих людей. А если каждый человек переделает так хоть по одному человеку, то уж и вовсе хорошо будет. Поищем же, нет ли такого хоть одного человека, над которым мы бы были властны и могли бы переделать из дурного в хорошего. Глядь, один есть. Правда, очень плохой, но зато он уже весь в моей власти: делаю с ним, что хочу. Плохой этот человек — я сам. И как ни плох он, он весь в моей власти. Давай же возьмусь за него, авось и сделаю из него путного человека. А сделает каждый то же самое над тем одним, над кем он властен, и станут все люди хорошими. А станут хорошими, перестанут жить дурно. А перестанут жить дурно, и жизнь станет хорошая."

Лев Толстой - письмо П. У. Пестову.
1910 г. Марта 1. Я. П.

"Достигнуть совершенства в этой жизни мы не можем ни в чем, но приближаться к совершенству мы всегда можем во всех делах. Так в деле собственности совершенство в том, чтобы не иметь ничего, в деле семейном, чтобы не любить своих семейных более всех других, в деле целомудрия, не иметь никакого полового общения, так и в деле непротивления совершенство в том, чтобы обидчику подставить другую щеку и снимающему кафтан отдать и рубашку. Таково совершенство. Христианская же жизнь состоит во всё большем и большем приближении к совершенству: так в делах собственности, стараться не приобретать возможно больше, а стараться иметь как можно меньше, в деле привязанности к семейным стараться делать как можно меньше различие между семейными и всеми остальными людьми, в деле целомудрия стараться приблизиться к полной чистоте, насколько можешь, в деле непротивления стараться как можно меньше противиться нападающим людям. Христианство показывает идеал, т. е. полное совершенство, которое никогда, или очень редко, и то только в некоторых отношениях, может быть достигнуто, жизнь же христианская состоит во всё большем и большем по мере сил приближении к этому совершенству — идеалу. Указание же, как это вы делаете, на то, что совершенство-идеал не может быть достигнуто и что поэтому учение, показывающее совершенство-идеал, неправильно, происходит или от желания оправдать свою противную христианскому учению жизнь, или от непонимания того, в чем состоит сущность христианского учения."

Лев Толстой - письмо И. Межевову.
1910 г. Сентября 7. Кочеты.

"Для чего я пишу?
Мне 47 лет. Оттого ли, что я горячо жил, оттого ли, что возраст этот есть обычный возраст старости, я чувствую, что для меня наступила старость.
Я называю старостью то внутреннее, душевное состояние, при котором все внешние явления мира потеряли для меня свой интерес. Мне кажется, что я всё знаю, что знают люди нашего времени. Если я не знаю чего-нибудь, то мне кажется, что узнай я это неизвестное знание, это не будет для меня занимательно — не откроет мне ничего нового — нового из того, что я хочу знать. Из внешних явлений мира я ничего не желаю. Если бы пришла волшебница и спросила у меня, чего я хочу, я бы не мог выразить ни одного желания. Если и есть у меня желания, как например: вывести ту породу лошадей, которых я мечтаю вывести, затравить 10 лисиц в одно поле и т. п., огромного успеха своей книге, приобрести миллион состояния, выучиться по-арабски и монгольски и т. п., то я знаю, что это — желания не настоящие, не постоянные, но что это только остатки привычек желаний и появляющиеся в дурные минуты моего душевного состояния. В те минуты, когда я имею эти желания, внутренний голос говорит уже мне, что желания эти не удовлетворят меня.
Итак, я дожил до старости, до такого внутреннего душевного состояния, в котором ничто из внешнего мира не представляет интереса, в котором нет желаний и впереди себя не видишь ничего, кроме смерти.
Я пережил тот период детства, юности, молодости, когда я поднимался выше и выше на эту таинственную гору жизни, надеясь найти на ее вершине результат, достойный положенных трудов; пережил и тот период зрелости, во время которого, войдя на вершину, я, довольный и спокойный, разборчиво и неторопливо отдыхая, шел, разыскивая вокруг себя те плоды жизни, которых я достиг; пережил и то понемногу наступавшее недоумение о том, я ли ошибся, приписывая несвойственное значение тем плодам, которых я достиг, или несоответственность этих плодов с желанием их достижения есть общая судьба людей; пережил и убеждение в том, что на вершине этой ничего не было из того, чего я ждал, и что теперь волей-неволей мне остается одно — спускаться с другой стороны туда, откуда я вышел. И я начал этот спуск. Не только нет более тех желаний, которые так незаметно внесли меня наверх, но есть противуположное, недостойное желание остановиться, придержаться за что-нибудь, есть минутами ужас (еще более недостойный) пред тем, что ожидает меня; и я медленно осмотрительно иду вниз, вспоминая пройденный путь, разбирая настоящий и стараясь из всего пройденного пути и из наблюдений окружающего меня проникнуть тайну того, что значит та жизнь, которую я прожил, и еще бóльшую тайну того, что ожидает меня там, в том месте, к которому я невольно стремлюсь.
Такое состояние я называю старостью и до такого состояния я дожил в настоящую минуту.
Как я и говорил, первое испытанное мною чувство, когда я вступал в старость, было недоумение, потом ужас, тяжелое чувство отчаяния и в том, что бойкая фраза поэта не есть фраза, а что действительно жизнь есть пустая и глупая шутка, которую кто-то подшутил над нами. Но сознание того, что моя жизнь не может быть шутка, то сознание, из которого Декарт пришел к доказательству существования бога, выразил убеждением в том, что не мог бог подшутить над нами, это сознание воспротивилось во мне, как оно воспротивится и во всяком человеке в признании бессмысленности жизни разумного существа. Сознание это заставило меня усумниться в том, что я разумно понимал смысл жизни. И действительно, если в известном возрасте представляется, что вся пройденная жизнь есть бессмыслица, то несогласие этого убеждения с требованием разумности человеческой природы может быть разрешено двояко: или 1) тем, что действительно вся жизнь людей бессмысленна и приводит к отчаянию в старости, или 2) что смысл, приписываемый мною жизни, неправилен и что неправильность эта становится очевидной в известном возрасте, как отклонение линии от параллельности становится заметным на известном расстоянии.
Не говоря о том внутреннем сознании, которое всегда упорно противится признанию того, что жизнь есть глупая шутка, второе предположение, т. е. что смысл жизни был мною ложно понят, подтверждалось еще и тем, что, допустив первое предположение, надо бы было встречать во всех людях, достигших старости, чувство отчаяния, тогда как наблюдение показывает мне, что старые люди, за редкими исключениями в наше время и во все времена, не только не приходили в отчаяние, но, напротив, проживали в старости самый спокойный и тихий период жизни и имеют самый ясный и спокойный взгляд на жизнь и предстоящую смерть.
Итак, убедившись в том, что отчаяние мое происходило не от свойства самой жизни, а от моего взгляда на нее, я стал отыскивать тот взгляд на жизнь, при котором уничтожилась бы кажущаяся бессмыслица жизни. — Рассказать о том, каким образом из состояния безнадежности и отчаяния я перешел к уяснению для себя смысла жизни, проникающего как пройденную мною часть и источник ее, так и остальную часть и конец ее, — составляет цель и содержание того, что я пишу."

Лев Толстой - письмо Н. Н. Страхову.
1875 г. Ноября 30. Я. П.

"Я — все тотъ же я въ ребячествѣ, юности, мужествѣ, старости. Весь міръ — все тотъ же во всемъ томъ, что мнѣ кажется безконечностью пространства и времени, но я не могу познавать (сознавать) его такимъ Всѣмъ; я могу познавать его только частями и по пространству и по времени. Въ этомъ моя отдѣленность отъ Всего. Я не отдѣленъ, но сознаніе мое ограничено. Если я самъ себѣ представляюсь растущимъ и все меня окружающее представляется мнѣ растущимъ, измѣняющимся — и моимъ чувствамъ, и моему воображенію, и разуму, то это не значитъ то, что все измѣняется, растетъ — нетолько растенія, животныя, но планета земля, солнце — то это не значитъ то, что оно измѣняется и растетъ, но только то, что я не могу ни видѣть, ни познавать чего либо постояннымъ, но могу видѣть и познавать только частями во времени и пространствѣ. Для Бога и я — дитя, и я — старикъ, и мои родители, и ихъ родители, и до безконечности, и мои дѣти, и внуки, и правнуки, и до безконечности — все это со всѣми сопутствующими этимъ жизнямъ условіями существуютъ всегда, и Богъ сознаетъ ихъ собою. И нетолько эти жизни, но жизнь планеты земли и всего, что предшествовало ей, и солнце, и то, что предшествовало ему, и конецъ планеты земли и потухающаго солнца, и до безконечности — все это для Бога есть. Богъ сознаетъ все это безъ стѣсненій пространства и времени. Я же не могу. Для меня: если я хочу сознать сразу два предмета (безъ времени), то мнѣ нужно представить ихъ въ пространствѣ. Если же я хочу сознать два предмета сразу, безъ пространства, то мнѣ нужно время.
Такъ что я мірское, то, что мы называемъ человѣкомъ, есть мое ограниченное сознаніе міра въ пространствѣ и времени."

- Лев Толстой, дневник

"Жизнь в исполнении воли Бога. В чем эта воля Бога? Всё, что мы можем себе поставить целью, как волю Бога, всё недостаточно, не полно, всё только признак, но не сама воля Бога; так же как один частный работник не может понять всего дела предпринимателя. Как ни жалко, мелко это сравнение воли Бога, т. е. всего, с волей предпринимателя, но оно именно этой несоразмерностью тем более показывает невозможность человеку понять всю волю Бога. Есть для нас признаки того, что мы делаем волю Бога, но самую волю Бога мы никогда не узнаем. По всем этим признакам мы можем узнавать то, что мы делаем волю Его; то же, в чем именно состоит Его воля, всегда останется для нас тайною. И так и должно быть. Не могло бы быть жизни — жизни вечной, если бы цель, к которой мы стремимся, была понятная нам, следовательно конечная. Признаки же того, что живем мы по Его воле, а не против нее, даны нам самые несомненные, такие же или еще более несомненные, чем для лошади, которую возжи пускают идти только в одном направлении. Самый первый, главный, несомненный признак, которым мы так склонны пренебрегать, это отсутствие ощущения духовного страдания (как у лошади отсутствие ощущения боли от удил). Если испытываешь полную свободу ничем ненарушаемую, то живешь по воле Бога. Другой признак, поверяющий первый, это не нарушение любви с людьми. Если не чувствуешь враждебности ни к кому и знаешь, что к тебе не чувствуют зла, ты в воле Бога. Третий признак, опять поверяющий первый и поверяемый им, есть рост духовный. Если чувствуешь, что делаешься духовнее, побеждаешь животное, ты в воле Бога.
Мы знаем, верно знаем, когда мы живем по воле Бога, но не знаем, не знаем мы самую волю Бога и нам надо помнить, надо знать, что мы не знаем и не можем знать ее; а не выставлять себе цели внешние, отожествляя их с волею Божьею; как бы ни высоки казались нам эти цели, как например, поучение людей в истинах веры, установление на деле Царства Божия на земле, указание примера жизни по Божьи и многое другое. Лошадь верно знает, что она идет по воле хозяина, когда возжи не дергают ее, но она не знает воли хозяина и горе ей, если она вообразит, что знает эту волю. Хозяин воротит загруженную кобылу с шоссе в грязь, заставляет ее войти в грязный, тесный от других лошадей двор. Кобыле кажется ясно, что воля хозяина в том, чтобы везти тяжесть по шоссе, и она везет ее, сворачиванье же в грязь двора и общение с другими лошадьми — этого не может хотеть хозяин, по суждению кобылы, и кобыла упирается, и жалуется, и страдает. Она не знает, что хозяин сворачивает на двор и затем, чтобы сложить тяжесть на других лошадей и затем, чтобы покормить лошадь, потому что он жалеет ее, ожидая от нее приплода. Так и я сколько, сколько раз упирался, жаловался на судьбу, на те возжи, которые вели меня туда, куда вели, и страдал. А всё от того, что я себе представлял известное осуществление в мире воли Божьей. Вот я отдал свое именье, отказался от всякой роскоши и живу, своим примером указывая, как можно и должно жить по воле Бога. И вдруг меня воротят в сторону в грязь, тесноту. Я думаю, что дело Божье задерживается, нарушается от этого. А оно, может быть, этим-то и делается. И наверное делается, если налицо признаки того, что я живу по воле Бога. Я ищу ближайших последствий и огорчаюсь, что не вижу их, а не знаю тех последствий в милион раз больших, которые достигаются этим обходом."

- Лев Толстой, дневник

"Жизнь наша дурная. Отчего? Оттого, что люди дурно живут. А дурно живут люди оттого, что люди плохи. Как же помочь этому делу? Переделать всех плохих в хороших людей так, чтобы они жили хорошо, мы никак не можем, потому что все люди не в нашей власти. Но нет ли среди всех людей таких, которые были бы в нашей власти и которых бы мы могли переделывать из плохих в хороших? Поищем. Если хоть одного такого мы переделаем из дурного в хорошего, то все-таки на одного меньше будет плохих людей. А если каждый человек переделает так хоть по одному человеку, то уж и вовсе хорошо будет. Поищем же, нет ли такого хоть одного человека, над которым мы бы были властны и могли бы переделать из дурного в хорошего. Глядь, один есть. Правда, очень плохой, но зато он уже весь в моей власти: делаю с ним, что хочу. Плохой этот человек — я сам. И как ни плох он, он весь в моей власти. Давай же возьмусь за него, авось и сделаю из него путного человека. А сделает каждый то же самое над тем одним, над кем он властен, и станут все люди хорошими. А станут хорошими, перестанут жить дурно. А перестанут жить дурно, и жизнь станет хорошая."

Лев Толстой - П.У. Пестову.
1910 г. Марта 1. Я. П.